Отсчет сексуальной революции принято вести с середины 60-х годов, когда на Западе возникло движение хиппи (sex, drugs and rock-n-roll). Однако на самом деле, «бунт чувственности» (термин Ленина) долгое время был одним из основ государственности в СССР. Можно даже сказать, столпом страны победившего социализма.
 

Переписка на интимные темы

«Чувственность и сексуальность» обсуждались на партийных съездах большевиков еще задолго до революции. И не только обсуждались. На III съезде РСДРП даже было поручено Льву Троцкому разработать новую теорию отношений полов в случае победы большевиков. А сам Владимир Ленин еще в 1904 году писал, что «раскрепощение духа чувственности, энергии, направленной не на псевдосемейные
ценности, поможет выплеснуть этот сгусток на дело победы социализма».

Немецкий психолог В.Райх в своей работе «Сексуальная революция» (1934 г.,
первое издание) приводит отрывок из переписки Троцкого и Ленина (1911 г.), посвященной этой теме. Вот что пишет Троцкий: «Несомненно, сексуальное угнетение есть главное средство порабощения человека. Пока существует такое угнетение, не может быть и речи о настоящей свободе. Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим…» Ленин отвечал ему: «…И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят».

Разработки большевиков в сфере секса принесли свои результаты: с победой революции в 1917 году можно было смело, а главное – быстро, внедрять теорию на практике.

«Так держать, товарищи!»

Многие положения большевиков в сфере «сексуального законодательства» даже сегодня выглядят сверхлиберально. Так, вскоре после знаменитых декретов «О мире» и «О земле» выходят декреты Ленина (19 декабря 1917 года) «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм» (последний – в составе декрета «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния»). В частности, оба декрета предоставляли женщине «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», вносили «право женщины на свободный выбор имени, места жительства». По этим декретам «сексуальный союз» (второе название – «брачный союз») можно было как легко заключить, так и легко расторгнуть.

В 1919 году директор Института социальной гигиены Баткис с удовлетворением констатировал: «Брак и его расторжение стали исключительно частным делом… С удовлетворением также можно видеть, что количество сексуальных перверсий (извращений), будь то изнасилование, сексуальное надругательство и т.п., вследствие раскрепощения нравов сильно сократилось». Именно в это время появилась и теория о любви как «о стакане выпитой воды».

Само же раскрепощение нравов зашло так далеко, что вызывало уже удивление по всему миру. Например, писатель Герберт Уэллс, посетивший в это время революционную Москву, позже удивлялся тому, «как просто обстояло дело с сексом в стране победившего социализма, излишне просто».

Наряду с революционными датами, в СССР с размахом отмечались и другие праздники. Так, в Петрограде 19 декабря 1918 года праздновалась годовщина декрета «Об отмене брака» шествием лесбиянок. Троцкий в своих воспоминаниях утверждает, что на это известие Ленин радостно отреагировал: «Так держать, товарищи!». На этом же шествии несли плакаты «Долой стыд». Этот призыв окончательно вошел в широкий обиход в июне 1918 года, когда несколько сот представителей обоего пола прошлись по центру Петрограда совсем голыми.

Страна победившего секса



Изменение отношений между полами в это время носило всеобъемлющий характер. Например, при разрыве отношений в семье с детьми выплата алиментов производилась лишь на протяжении шести месяцев и только при условии, если один из партнеров был безработным или нетрудоспособным. Законодательство в отношении полов в послереволюционные годы постоянно развивалось, обновлялось, дополнялось. Так, Александра Коллонтай, одна из разработчиц «Кодекса о браке», писала: «Чем дольше длится сексуальный кризис, тем более хронический характер он принимает». И далее добавляет: «Сексуальный просвет в школах должен начинаться с 12-13 лет. В противном случае мы все больше будем сталкиваться с такими эксцессами, как, например, ранняя беременность. Не редкость, когда этот возраст (деторождения) сегодня составляет 14 лет».

И правительство большевиков спускает в регионы директивы о введении в школах секспросвета. Но это начинание наталкивается на препятствия: «косность мышления» в глубинке России и недостаток квалифицированных сексологов-преподавателей. Если с первым препятствием действительно было справиться проблематично, то со вторым – дефицитом секс-преподавателей – вполне по силам. В Россию потянулись сексологи из-за границы, особенно – из Германии. Например, с 1919 года и по 1925 год в СССР прибыло около 300 таких специалистов из-за границы. К примеру, сексолог, немка Халле Фанина вспоминала: «СССР в 1925 году действительно предстал передо мной как нечто фантастическое. Вот где простор для работы! Всему миру, и особенно Германии, стоит позавидовать тому, что произошло здесь. Тут так продвинулась прикладная сексология и психология, что материала для их изучения хватит на несколько лет». Кстати, СССР был первой страной в мире, где официально были признаны теории Зигмунда Фрейда.

В это же время не смолкают дискуссии о плюсах и минусах свободной любви. Интересны были доводы некого партработника Маркова на конференции «По вопросам социальной гигиены» в 1924 году: «Я предупреждаю, что на нас надвигается колоссальное бедствие в том смысле, что мы неправильно поняли понятие «свободной любви». В результате получилось так, что от этой свободной любви коммунисты натворили ребятишек… Если война дала нам массу инвалидов, то неправильно понятая свободная любовь наградит нас еще большими уродами».

Но такие доводы до поры до времени тонули в общем хоре одобрительных голосов. В СССР миллионными тиражами выходят книги и брошюры на эту тему (самая раскупаемая в 1925 году брошюра– некого Енчмиана «Сексуальные рефлексы»). Проводятся семинары. Темы одного из них были, к примеру, таковы: «1)Естественна ли сексуальность ребенка? 2)Как нам надлежит понимать и регулировать отношение детской сексуальности к труду?» В печати проводятся дискуссии о том, что «раньше дети играли в Красную Армию, а теперь игры похуже, а именно – сексуальные».

В начале 20-х годов также наблюдается резкий всплеск внебрачных рождений детей. Так, партработник Лысенко из Москвы приводит цифры, из которых явствует, что в столице в 1923 году минимум половина младенцев рождалась вне брака. Сама же семья как «ячейка общества» заменяется понятием «пара» (сегодня такое сожительство принято называть «гражданским браком»). В 1924 году, по данным Цейтлина, работника аппарата Троцкого, «в крупных городах «пары» по сравнению с семьями составляют большинство».

В это же время широко встает вопрос о контрацепции. Аборты приветствуются, так они «освобождают женщину». Производство презервативов возрастает в несколько раз по сравнению с дореволюционным уровнем. Академик Павлов проводит опыты на собаках по стерилизации, надеясь в будущем перенести их результаты на советских людей. Множество шарлатанов от науки моделируют новые контрацептивы, искусственное осеменение женщин, таблетки для повышения потенции.

Как уже говорилось выше, директивы «о социальной гигиене» спускались из Москвы «на усмотрение трудящихся». То есть, в губерниях власти должны были сами решать, какую сексуальную политику им вести. Часто их решение было весьма интересным…

Например, в Рязанской губернии власти в 1918 году издали декрет «О национализации женщин», а в Тамбовской в 1919 – «О распределении женщин». В Вологде же претворяли в жизнь такие положения: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки».

Прообраз шведской семьи

Но, конечно же, наиболее полно и ярко сексуальная революция воплотилась в обеих столицах социалистической России – в Москве и Петрограде. Мы привыкли считать, что «шведская семья», т.е. совместное проживание множества лиц обоего пола – изобретение чисто шведское. Оказывается же, что это изобретение наше, чисто российское.

Уже упоминавшийся Баткис в 1923 году в своей брошюре «Сексуальная революция в Советском Союзе» писал: «Задачей сексуальной педагогики в СССР является воспитание здоровых людей, граждан будущего общества в полном согласии между естественными влечениями и великими социальными задачами, ожидающими их… Пролетарская коммуна с ее свободой отношений должна помочь им в этом». Аргументация была такова, что раз брак – это пережиток буржуазного прошлого, то комсомольская коммуна – семья будущего.

Обычным явлением того времени были комсомольские коммуны. На добровольной основе в такой «семье» обычно проживало 10-12 лиц обоего пола. Как и в нынешней «шведской семье», в подобном коллективе велись совместные хозяйство и половая жизнь. Вот что пишет по этому поводу наш современник психолог Борис Бешт: «Разделение на постоянные интимные пары не допускалось: ослушавшиеся коммунары лишались этого почетного звания. В отличие от шведского аналога, рождение детей не приветствовалось, так как их воспитание могло отвлечь молодых коммунаров от строительства светлого будущего. Если все же ребенок рождался, его отдавали в интернат… Постепенно половое коммунарство получило распространение по всем крупным городам страны». Доходило даже до того, что, к примеру, в коммуне Государственной библиотеки в Москве коммунарам предоставлялись не только одинаковые пальто и обувь, но и… нижнее белье.

Образцовой в этом смысле считалась трудовая коммуна ГПУ для беспризорных в Болшево, созданная в 1924 году по личному распоряжению Дзержинского. В ней насчитывалось около 1 тысячи малолетних преступников от 12 до 18 лет, из них примерно 300 – девочки. Воспитателями коммуны приветствовались «совместные сексуальные опыты», девочки и мальчики проживали в общих казармах. В одном из отчетов об этой коммуне писалось: «Половое общение развивается в совершенно новых условиях. Коллектив так усложняет отношения индивида с другими людьми, что оказывается невозможным застраховаться от смены партнера или от начала новых отношений. Вместе с тем совместная жизнь отвлекает воспитанников от противоправных поступков и дурных настроений». Таким образом, можно сказать, что коммуна в Болшево была (и остается) самой крупной «шведской семьей» в истории. Кстати, подобная практика существовала и в других детских домах и даже в пионерских лагерях.

«От рассвета – к закату»

Так назвал свою статью немецкий психолог Вильгельм Райх, посвященную свертыванию сексуальной революции в СССР.

Действительно, с приходом к власти Сталина в конце 20-х годов сексуальная революция сходит на нет. Как обычно, для оправдания этого воспользовались авторитетом Ленина. Все чаще и чаще начинают приводить цитату из беседы Ленина с Кларой Цеткин: «Хотя я меньше всего аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи – а часто и взрослых – довольно часто кажется буржуазной, кажется разновидностью буржуазного дома терпимости».

Индустриализация стала требовать того, чтобы индивид тратил свои силы не на сексуальные развлечения, а на строительство коммунизма. «Распущенность нравов» стала официально порицаемой. Общественное мнение снова стало склоняться к тому, что «семья – ячейка общества», а основа порядка – моногамность.

Не отставало от общественного мнения и советское законодательство. С принятием сталинской конституции потерял силу декрет «Об отмене брака». В 1934 году были запрещены аборты, в марте этого же года Калинин подписывает закон, запрещавший и каравший половые контакты между мужчинами. После этого начались массовые аресты гомосексуалистов в крупных городах СССР.

Сексуальное воспитание среди молодежи прекращалось, свертывались научные работы на эту тему. В СССР наступало время, когда любой гражданин мог с гордостью заявить: «В нашей стране секса нет…»